Почему Гаджи Зейналабдину Тагиеву не удалось предотвратить армяно-азербайджанскую резню 1905 года?

Фархад Джаббаров

доктор философии по истории

В плеяде выдающихся деятелей Азербайджана Гаджи Зейналабдину Тагиеву (1838-1924) принадлежит особое место.

Один из самых крупных предпринимателей и меценатов своего времени, он являлся также видным общественным деятелем, имя которого было широко известно далеко за пределами Азербайджана – как в Российской империи, так и на на Востоке и в европейских странах.

Трудно назвать вторую такую личность в истории, которая, не занимая высоких должностей в государственной иерархии управления, не обладая рычагами власти, сыграла столь авторитетную роль в судьбе своего народа. Недаром за Г.З.Тагиевым еще при жизни закрепились такие неофициальные титулы, как «отец нации», «бог Кавказа», «гордость мусульманства» и др. Тагиева уважали, Тагиеву верили, к нему шли за помощью, за советом, к его мнению прислушивались. Этот авторитет, это безоговорочное влияние опиралось, прежде всего, на почет и уважение, завоеванные общественно полезными делами на благо развития, просвещения своих соотечественников.

Его статус и авторитет в обществе обуславливали необходимость как для официальных властей, так и для деловых кругов, общественных деятелей, интеллигенции обращаться к Г.З.Тагиеву за советом или помощью. Так было и в 1905 году, когда на Южном Кавказе вспыхнули межнациональные столкновения, вылившиеся в кровопролитие между армянами и азербайджанцами.

Жестокая расправа армян над бакинским жителем Ага Рзой Бабаевым 6 февраля 1905 г. произвела эффект разорвавшейся бомбы, когда напряжение в отношениях между двумя народами достигло максимального предела. Неоднократные провокации, чинимые армянами, убийства мирных горожан-азербайджанцев, усилившиеся с 1904 г., накаляли обстановку и поэтому, как отмечалось в архивном документе, «весть об убийстве Бабаева пронеслась по всему городу, особенно, по мусульманским кварталам с быстротой молнии и взволновала татарское (здесь и далее под татарами подразумеваются азербайджанцы – Ф.Д.) население».

В городе начались стрельба и убийства. В первый же день столкновений бакинский губернатор Михаил Накашидзе отдал распоряжение полиции, а также расквартированным в городе войскам и казакам восстановить порядок. Однако губернатор решил действовать не только силой, но и дипломатией, используя для этого влиятельных в обществе лиц. Выбор падает на Гаджи Зейналабдина Тагиева – со стороны азербайджанцев и Амбарцума Меликова – со стороны армян.

В своем докладе (28 февраля 1905 г.) М.Накашидзе так описывал этот эпизод: «…я, распорядившись, чтобы вся полиция была на своих местах, охраняя порядок, вызвал к себе двух влиятельных, почетных, пользующихся среди местного населения большим уважением лиц: одного мусульманина – Гаджи Зейнал Абдина Тагиева, а другого армянина – Амбарцума Меликова, которым передал все, что мне было известно по поводу убийства Бабаева, и, высказав им свое беспокойство по поводу дошедших до меня слухов, убедительно просил их собрать почетных и уважаемых горожан из армян и мусульман и вместе с ними успокоить население и не дать разгореться страстям.

Тагиев и Меликов, по-видимому, хорошо поняли значение моего обращения к ним и высказали мне свою готовность исполнить обращенную к ним просьбу. Как оказалось потом, Тагиев и Меликов не исполнили этого поручения, по заявлению Тагиева, потому что ни сам Меликов, ни другие влиятельные армяне не пришли к назначенному времени для совещаний и совместных действий».

В одном из азербайджанских архивов сохранился любопытный документ, мало известный широкой аудитории. Речь идет о протоколе допроса Г.З.Тагиева от 26 марта 1905 г., который вел следователь по особо важным делам Бакинского окружного суда Ляхович. Следует отметить, что к следственному делу об убийстве А.Р.Бабаева и армяно-азербайджанской резне в феврале 1905 г. были привлечены в качестве свидетелей сотни человек – полицейских чиновников, гласных думы, рядовых горожан, и все они давали показания по поводу увиденного или услышанного накануне и во время резни.

Не составил исключения и Г.З.Тагиев, тем более что он был исполнителем очень важной, хотя и не состоявшейся миссии по успокоению населения и воцарению мира. Несомненно, что если бы эта миссия имела успех, то конфликт можно было подавить, не дав ему разрастись до ужасной трагедии. Интересно, как сам Г.З.Тагиев излагал поручение губернатор и его неудачный исход?

Обратимся к источнику: «В воскресенье, 6 февраля, сейчас же после убийства Бабаева меня и Амбарцума Меликова пригласил к себе губернатор и, рассказав нам об убийстве Бабаева и арестанта татарина сопровождавшими его солдатами, просил, чтобы мы собрали армянское и мусульманское духовенство, а также почетных лиц с обеих сторон и постарались примирить обе нации, т.к., по его мнению, эти убийства могут вызвать большую беду. Выйдя от губернатора, я предложил Амбарцуму Меликову сейчас же зайти ко мне и составить список лиц, могущих заняться примирением, для представления губернатору, который обещал собрать указанных нами лиц. Но Меликов, желая раньше пообедать, обещал зайти ко мне лишь в 5 часов того же дня.

Однако, не явился и в назначенный им срок, а только протелефонировал, что зайдет ко мне для составления списка в 10 часов следующего дня утром, но и тогда он не пришел ко мне. Я нахожу, что с его стороны это был громадный промах, ибо, если бы духовенство и представители татарского и армянского общества 6 или даже 7 числа занялись примирением, то погрома бы не было, его можно было остановить в начале».

Г.З.Тагиев был прав, ибо в первый же день резни была возможность пресечь ее в корне. Кстати, история несостоявшейся миссии Тагиева и Меликова дает ответ на два весьма важных вопроса, связанных с историей февральской резни. Два вопроса, которые по сегодняшний день продолжают вызывать споры среди историков.

Во-первых, инициатива губернатора М.Накашидзе привлечь влиятельных представителей двух враждующих сторон для успокоения опровергает армянскую версию о причастности губернатора и в его лице – царской администрации к организации резни и сознательном потворствовании беспорядкам. Многочисленные архивные документы подтвердили несостоятельность обвинений, возводимых на М.Накашидзе.

Во-вторых, армяне в лице Амбарцума Меликова сами отвергли шанс, предоставленный бакинским губернатором, покончить с резней уже 6 февраля, и это невольно наводит на мысль о том, что столкновения на межнациональной почве не только были выгодны армянам, но и в значительной степени спровоцированы ими самими.

Так как тема настоящей статьи не позволяет широко осветить данный вопрос, я ограничусь только констатацией данного факта. Чем можно объяснить отказ А.Меликова от встречи с Г.З.Тагиевым?

К сожалению, следствие, допрашивавшее многих очевидцев февральских событий, не взяло показания с А.Меликова, поэтому мы не можем сослаться на его личные объяснения по данному эпизоду. Можно лишь предполагать о мотивах, побудивших А.Меликова отказаться от встречи с Г.З.Тагиевым и принять на себя примирительную роль. А.Меликов, являвшийся крупным нефтепромышленником, владельцем Зугульбинского водопровода, был, как и многие армянские промышленники и банкиры, негласным членом партии «Дашнакцутюн». Эта партия, исповедовавшая национал-сепаратизм, борьбу против Турции, а на определенном этапе - и против России, являлась главным дестабилизирующим фактором на Южном Кавказе, инициатором и организатором армянского террора в регионе в 1903-1906 гг.

Резня, разыгравшаяся в начале февраля, была выгодна многим оппозиционным правительству силам, пытавшимся еще больше усугубить и без того напряженную ситуацию в империи. Поэтому, вполне вероятно, что А.Меликов, внешне выразив губернатору свою готовность исполнить возложенную на него и на Г.З.Тагиева миссию, изначально не собирался этого делать. Дашнакам была выгодна эта смута, и А.Меликов следовал тактике своей партии.

Кстати, спустя 13 лет – в 1918 г. фамилия этого армянского миллионера вновь высветится в еще одной кровавой антиазербайджанской акции, учиненной армянами в Баку. В дни мартовского геноцида 1918 г., по свидетельствам очевидцев, сам А.Меликов, его сыновья Сергей и Георгий, вооруженные ружьями, обвешанные патронташами, разгуливали по улицам города, расстреливая мирных азербайджанцев.

В доме А.Меликова располагался Армянский национальный совет, который совместно с большевистским Бакинским Советом и партией «Дашнакцутюн» играл главную роль в истреблении азербайджанского населения. Сам А.Меликов позже уехал в Астрахань, избежав преследования, а 20 февраля 1920 г. решением товарища прокурора Бакинского окружного суда против него, а также 21 армянина было прекращено уголовное преследование.

Не менее интересным является также следующий факт. Свидетель Лазарь Степанович Агабеков показывал в Комиссии присяжных поверенных для выяснения февральских событий, что А.Меликов в дни резни прятался в квартире губернатора. Получается, что А.Меликов прятался у М.Накашидзе, которого армяне с первых же дней объявили главным виновником резни, хотя чисто по идеологическим и этическим соображениям, казалось бы, А.Меликов должен был поступить иначе, ну, во всяком случае, не искать приюта у губернатора. Но факт остается фактом. А.Меликов, то ли сознательно, то ли испугавшись, не пришел на встречу с Г.З.Тагиевым, и резня, начавшаяся 6 февраля, продлилась до 9-го, обернувшись невиданным масштабом жертв и погромов.

Г.З.Тагиев на допросе изложил также свое восприятие причин февральской резни. Как и многие свидетели, дававшие показания после произошедших событий, он заявил, что национальной вражды между армянами и азербайджанцами никогда в Баку не замечалось, «недоразумений даже никаких между армянами и татарами не бывало». Однако в этих словах не было популизма, присущего некоторым азербайджанским и армянским деятелям, которые в прессе и в своих свидетельских показаниях твердили о братстве и дружбе двух народов, нарушенными некими «темными силами».

Г.З.Тагиев недвусмысленно заявлял, что армяне накануне резни стали выступать зачинщиками различных провокаций против азербайджанцев: «Лишь в последние три года мне приходилось слышать жалобы татар на то, что армяне их обижают при встрече на улицах, отпуская разные остроты и насмешки, как к нации, стоящей ниже в культурном отношении, и стали к татарам относиться с некоторым презрением. Чем это объяснить, я положительно не знаю. Может быть, потому армяне стали так относиться к татарам, что последние не сочувствуют их противоправительственной деятельности, объясняя себе это несочувствие тем, что татары не доросли до них и не понимают пользы, которой они добиваются своими противоправительственным движением».

Г.З.Тагиев упомянул и об угрозах армян в его адрес. «Я в течение последних 3-4 лет получил около 4 писем от армянского революционного комитета с требованием положить в известном месте, как, например, в городском саду, на берегу моря, на Баиловом мысе или же на кладбище русском 25 тысяч, 300 и 200 тысяч, причем в письме были угрозы убийством за неисполнение этого требования. Все письма приходили по городской почте, последнее из них было уже не от армянского революционного комитета, а просто от революционного комитета с требованием положить на Баилове на берегу моря 200 тысяч.

Это письмо я получил месяца полтора тому назад. Все такие письма я сейчас же передавал полицмейстеру или жандармскому полковнику. Последнее из этих писем я получил за пять дней, кажется, до погрома, но отослал его уже после погрома полицмейстеру Богдановичу. Срок положить деньги на Баилове в нем был назначен 21 или 22 февраля, кажется, хорошо не помню».

Известно, что армянские партии «Гнчак» и «Дашнакцутюн», как и большинство оппозиционных партий, практиковали вымогательства денег у предпринимателей на так называемые «революционные нужды». Одним из объектов такого рэкета стал Г.З.Тагиев, что было несколько удивительно, потому что гнчакисты и дашнаки обычно вымогали деньги у армянских богачей. Но, видимо, на этот раз они решили апробировать этот способ и на Г.З.Тагиеве. Кстати, это была не последняя попытка. В апреле 1906 г. Г.З.Тагиев получил от армян очередное анонимное письмо, полное угроз.

Несмотря на несостоявшееся по вине А.Меликова примирение враждующих сторон, Г.З.Тагиев в дни резни продолжал, уже по собственной инициативе, предпринимать попытки положить конец беспорядкам. По его словам, он несколько раз звонил городскому голове К.Ирецкому, гласным думы Антонову, Айвазову, Гукасову, Везирову, чтобы они поскорее собрали духовенство, почетных граждан и отправились просить народ успокоиться. По мнению Г.З.Тагиева, это возымело бы действие, ибо мусульмане не в состоянии отказать в исполнении просьбы, если «их духовенство и почетные люди просят и скажут теплое слово». Все лица, к которым обращался Г.З.Тагиев, обещали выполнить просьбу, за исключением городского головы К.Ирецкого, который отговаривался невозможностью выйти за отсутствием охраны.

Г.З.Тагиев на допросе указал, что 7 февраля он заболел и все дни погрома не выходил из дома. Он не присутствовал на совещании у губернатора и не участвовал в примирительной процессии мусульманского и армянского духовенства, состоявшейся при участии губернатора М.Накашидзе 9 февраля, и положившей конец четырехдневной резне. Болезнь мешала Г.З.Тагиеву принимать участие в работе ряда организаций, созданных после резни. В частности, фамилия «отца нации» отсутствует в числе членов Комитета по обсуждению текущих событий, созданного под председательством М.Накашидзе, Комитета по сбору и распределению пожертвований между пострадавшими, Комитета умиротворения населения. Болезнь  не позволяла ему долгое время выходить из дому.

Тем не менее, даже находясь дома и испытывая физический недуг, Г.З.Тагиев продолжал выполнять роль лидера, «отца нации», тем более, что после окончания резни требовалось успокоить общество и не допустить подобного в будущем. В эти дни дом Г.З.Тагиева на Горчаковской улице (ныне в этом доме, на улице, носящей имя Г.З.Тагиева, расположен Национальный музей истории Азербайджана и мемориальный музей мецената) стал своеобразным центром обсуждения и оценки сложившейся ситуации, принятия определенных решений. В доме Г.З.Тагиева остановились прибывшие из Тифлиса для умиротворения населения шейхульислам Ахунд Абдуссалам Ахундзаде и муфтий Мирза Гусейн Эфенди Гаибов, которые находились здесь до 22 февраля.

14 февраля в доме Г.З.Тагиева состоялся обед с участием шейхульислама, муфтия, армянских епископов Анания и Юсика, православного протоирея Юницкого, еврейского раввина Бергера, представителей русской, армянской, еврейской и мусульманской интеллигенции. В газетной заметке об этом обеде писалось: «За столом произносились речи о мире и единстве мусульман и армян, об обязанности интеллигенции никогда не упускать из виду заботы о просвещении народных масс, которых разделяет одно только невежество, но не национальная или вероисповедная вражда».

Состоявшееся примирение, в котором немалую роль сыграл и Г.З.Тагиев, внесло в общество робкую надежду на утверждение долговечного и прочного мира. 12 февраля шейхульислам А.А.Ахундзаде и Г.З.Тагиев направили в города Южного Кавказа, где жили азербайджанцы и армяне, телеграммы с извещением о мире.

В телеграммах говорилось: «Глубоко прискорбные события к счастью армян и мусульман утихли; сегодня торжественная процессия во главе с закавказским шейхульисламом, армянским и мусульманским духовенствами ходила по улицам города, приглашая всех к миру, спокойствию и обычным занятиям: состоялось умиротворение, просим объявить жителям вашего города».

В ответ, в адрес шейхульислама и Г.З.Тагиева стали прибывать ответные восторженные телеграммы с благодарностью.

Городской голова Шуши Сафаралибеков писал: «Прочитав в собрании гласных, почетных армян и мусульман города Шуши телеграмму вашу, общество, скорбя о происшедшем, поручило мне выразить вам искреннюю благодарность за умиротворение братских наций; уверены, что при просвещенном участии вашем подобные несчастья засим нигде не найдут отголоска».

Князь Давид Меликов из Тифлиса писал, что не находит слов, как благодарить шейхульислама и Г.З. Тагиева за сообщенное известие.

Тифлисский городской голова Вермишев: «Ваши добрые вести встречены всем населением с чувством глубокого облегчения, как залог восстановления прочных братских отношений; горячо верим, что отныне мы не будем свидетелями повторения только что пережитых прискорбных событий».

Начальник Грузино-Имеретинской армянской епархии епископ Гарегин отмечал, что он со слезами на глазах посылает шейхульисламу и Г.З.Тагиеву благодарность свою и своей паствы, что они смогли положить конец кровавой резне.

Стремление Г.З.Тагиева укрепить мир между азербайджанцами и армянами было настолько сильным, что 18 февраля он вновь созвал у себя дома обед с участием армянской и мусульманской интеллигенции Баку, а также духовенства. Об этом он сообщал в телеграмме Вермишеву, на что последний ответил телеграммой следующего содержания: «Под впечатлением ваших добрых вестей население Тифлиса спокойно за восстановление мира между армянами и мусульманами. Господь да поможет вам в человеколюбивых стремлениях».

Г.З.Тагиев был одним из тех состоятельных людей, которые прославились не из-за своего богатства, а благодаря своей благотворительной деятельности, щедрости, умению поделиться своим состоянием с нуждающимися. Так было и во время армяно-азербайджанской резни, унесшей жизни и здоровье сотен людей.

Уже 13 февраля 1905 г. Г.З.Тагиев отправляет письмо городскому голове К.Ирецкому. В письме говорилось: «Потрясенный до глубины души произошедшими в городе Баку страшными событиями и братоубийственной резней между двумя народами-братьями, и, глубоко сожалея, что по нездоровью лишен был возможности принимать активное участие в восстановлении мира, братских отношений среди этих вековых соседей, связанных такими тесными узами родины, общности интересов и истории, честь имею препроводить Вашему Сиятельству тысячу рублей в пользу пострадавших на этих прискорбных происшествиях без различия веры и национальности…».

Обращает внимание, что Г.З.Тагиев не делает разницы между национальностью и вероисповеданием пострадавших, ибо вся история благотворительной деятельности Г.З.Тагиев проникнута именно человеколюбием, лишенным шовинизма. Позже Г.З.Тагиев, кроме пожертвованных 1000 рублей, выделил еще 4000 руб. в пользу пострадавших.

Когда в августе 1905 г. в Баку армяне вновь применили тактику террора, спровоцировав очередной виток межнациональной резни, и город пережил еще большие ужасы, чем в феврале, Г.З.Тагиев за свой счет распорядился о бесплатной раздаче хлеба бедному населению в Балахано-Сабунчинском промысловом районе (без различия национальности).

Г.З.Тагиев был инициатором помощи пострадавшим не только в Баку. Крупные армяно-азербайджанские столкновения произошли также в Елисаветпольской губернии, в частности, в Шуше. Как сообщала газета «Баку», Г.З.Тагиеву, как председателю Мусульманского благотворительного общества, генерал-губернатор С.Фадеев разрешил устроить собрание почетных мусульман для создания комитета, в обязанности которого будет входить определение степени нужды каждого из уездов Елисаветпольской губернии, пострадавших от армяно-азербайджанской резни, а также сбор пожертвований для этой цели. В августе-сентябре 1906 г. в театре Тагиева устраивались спектакли, литературно-музыкальные вечера, сбор от которых поступал в пользу пострадавших от резни шушинцев.

Масштаб ущерба, понесенного азербайджанским населением в результате армянского террора был настолько большим, и охватывал не только Северный Азербайджан, но и другие регионы, где компактно жили азербайджанцы, что Г.З.Тагиев возбудил перед наместником И.Воронцовым-Дашковым ходатайство о разрешении учредить на Северном Кавказе и в Дагестане комитет для сбора пожертвований в пользу пострадавших мусульман Восточного Закавказья.

Активное участие в оказании помощи жертвам резни принимала супруга Гаджи Зейналабдина Тагиева – Сона ханум, ближайшая сподвижница великого благотворителя во многих его общественно полезных делах. 8 декабря 1906 г. в доме Тагиевых, по ее инициативе, состоялось собрание почетных мусульманок Баку. Целью заседания было оказание помощи пострадавшим в Елисаветпольской губернии. Здесь присутствовали жены: казия М.К.Мир Джафарзаде, предпринимателей-меценатов Ш.Асадуллаева, М.Нагиева, И.Ашурбекова, гласных думы А.Топчибашева, К.Сафаралиева, К.Карабекова и др.

С.Тагиева выступила перед присутствовавшими с речью, в которой не только указала на важность оказания помощи единоверцам, но и укорила женщин за то, что они отстают в благотворительных делах от своих мужей. Речь Соны ханум можно охарактеризовать как своеобразный манифест мусульманки, стремящейся к равноправию в обществе.

Так, С.Тагиева сказала: «Ханумы! Знаете ли вы, что наши единоверцы и единоверки умирают с голода и холода, жилища их разрушены; трудно описать даже, в каком жалком положении они находятся… Единственная надежда их на своих состоятельных единоверок и единоверцев. Поэтому обращаюсь к вам, дорогие сестры, и прошу, кто сколько может, пусть окажет помощь. Такой помощи требует, прежде всего, учение великого пророка нашего… Несмотря на то, что в отношении помощи сердце женщины чувствительнее сердца мужчины, последние в этом опередили нас.

Причина этого – отсталость наша; мужчины, собирая тысячами, оказывают помощь своим единоверцам и единоверкам, мы же, не взирая на страдание их, не обращая внимания на то, что они не имеют надежды на завтра, остаемся равнодушными к их горю. Да будет вам стыдно и грешно! Так поможем же им, поддержим их существование, дорогие ханумы и сестры мои. Сегодня здесь все присутствуете. Пусть это будет первым нашим собранием. Изберем из своей среды несколько членов, организуем «мусульманский дамский комитет» по сбору пожертвований в пользу голодающих Елисаветпольской губернии и приступим к делу». Комитет был избран, и председателем его стала Сона Тагиева.

На имя Г.З.Тагиева отправлялись также пожертвования со стороны. Кстати, этот опыт уже имел место после разрушительного землетрясения 1902 г. в Шамахе, когда с разных уголков Российской империи в адрес Г.З.Тагиева поступали денежные средства в помощь пострадавшим. Также было и с жертвами армяно-азербайджанской резни.

В прессе тех лет мне удалось обнаружить одно свидетельство такой помощи, но, можно предположить, что это был не единственный случай. Так, графиня Варвара Давыдовна Воронцова-Дашкова (сноха наместника И.И.Воронцова-Дашкова) отправила Г.З.Тагиеву следующую телеграмму: «Многоуважаемый Гаджи Зейнал Абдин! Прилагаю при сем переводный бланк на 3500 руб., половину чистого сбора с данного мною благотворительного бала в пользу голодающих Зангезурского уезда». Обращает внимание дата газетной заметки – 9 февраля 1907 г., когда уже не происходили армяно-азербайджанские столкновения, но, тем не менее, последствия их все еще не были предотвращены.

С присущей ему щедростью Г.З.Тагиев отнесся и к такому вопросу, как плата за размещение в его доме войск. Дело в том, что для предотвращения армяно-азербайджанских столкновений в Баку из Тифлиса были стянуты дополнительные войска. Ввиду нехватки казарм городские власти обратились к домовладельцам с просьбой разместить солдат и офицеров в своих домах с последующей компенсацией за квартирование. Бендерский полк разместился в особняке Г.З.Тагиева на Горчаковской улице. После установления относительного спокойствия в Баку городская управа разослала всем домовладельцам запросы, в какую сумму они оценивают помещения, занимаемые войсками. Г.З.Тагиев ответил, что они никакой платы с города за помещение взимать не намерен.   

Таким образом, опираясь на широкий пласт источников, можно убедиться, что крупный азербайджанский предприниматель, великий благотворитель и меценат Гаджи Зейналабдин Тагиев сыграл важную роль в предотвращении последствий армяно-азербайджанской резни в 1905-1906 гг. Учитывая его влияние и авторитет, губернатор М.Накашидзе возложил на Г.З.Тагиева, а также на армянского миллионера А.Меликова миссию собрать почетных представителей обеих наций и примирить враждующие стороны.

Несмотря на многократные попытки Г.З.Тагиева, эта попытка не была претворена в жизнь из-за фактического саботажа со стороны А.Меликова.

Г.З.Тагиев предпринимал немало усилий для воцарения мира и прекращению насилия не только в Баку, но и в других регионах Кавказа. Оправдывая свое имя «отца нации», Г.З.Тагиев не остался безучастным к судьбе жертв резни, оказывая и организовывая им материальную помощь.

Деятельность Г.З.Тагиева в годы резни 1905-1906 гг. являла собой очередной пример его верного служения своему народу, его человеколюбия, толерантности и щедрости.