Четыре сценария для Европы: возможные направления трансформации после «Brexit» – Newtimes.az
Информационно-аналитический портал Newtimes.az опубликовал статью «Четыре сценария для Европы: возможные направления трансформации после «Brexit».
Предлагаем вниманию читателей данный материал без изменений:
«Решение Великобритании покинуть Европейский Союз (ЕС) вызвало на Западе серьезный политический, идеологический и геополитический резонанс. Специалисты проводят анализы и дают прогнозы в связи с влиянием этих событий на судьбу организации в целом. Интересно, что пока конкретного предпочитаемого сценария нет. Налицо неопределенность, царящая в связи с будущим ЕС. Однако большинство экспертов согласны в одном – «Brexit» – не обычный случай, а логическое следствие принципиально значимых противоречий, накопившихся за много лет внутри ЕС. С этой точки зрения можно сказать, что другого пути, кроме политической, идеологической и институциональной трансформации, у ЕС нет. Уровень и механизмы изменений все еще являются предметом обсуждений. Понятно, что Европа находится на геополитическом и политическом перепутье. Она имеет право выбора. А рамки его использования пока не определены. По этой причине можно говорить о нескольких тенденциях.
«Глобальное политическое землетрясение»: логическое следствие противоречий
Европа после «Brexit» не успокоилась. Западное политическое мышление стремится дать прогнозы того, как повлияет это событие на глобальную политику, роль, которую могут сыграть в ней страны Европы, политико-правовую судьбу Европейского Союза в целом. Подбрасываются интересные идеи. С самого начала отметим, что рассматриваются различные сценарии. Но есть несколько общих моментов, на основе которых и предпринимаются попытки анализа.
Специалисты, оценивающие «Brexit», охарактеризовали это событие фактически как «политическое землетрясение глобального масштаба» (см., напр.: Николай Кавешников. Европейский союз после Brexit: трансформация политико-институциональной системы / РСМД, 30 июня 2016 г.). Здесь «политическое землетрясение» – не метафора, а отражение также и тенденций геополитической и экономической трансформации. Вопрос заключается в том, что в последнее время ЕС сталкивается с разными проблемами, но среди них особое место занимают проблемы экономического характера. Так, специалисты считают, что в основе кризиса еврозоны лежит попытка «упираться против тенденции уменьшения доли и роли европейских стран в мировой экономике». Коротко говоря, Брюссель пытался повысить конкурентоспособность организации и сам… упал в политико-экономическую «яму» (см.: Юрий Борко. Европейский Союз в XXI веке: текущие дела и фундаментальные проблемы / «Современная Европа», 2015, №3, с. 9-16).
В терминологии геополитической теории это значит, что попытка ЕС в условиях глобальной нестабильности строить свою внешнюю политику на основе «мягкой силы», экспортировать свои нормы и принципы не смогла выдержать жесткие испытания реальности. С этой точки зрения «Brexit» – не просто уход одной страны из Союза, а кризис стратегии развития организации в целом.
По этой причине анализы и прогнозы, выдвигаемые сейчас аналитиками и стратегами в связи с линией политико-институционального обновления ЕС, должны восприниматься как нормальный процесс. При этом предметом обсуждений не может быть какой-либо предвзятый подход: ЕС объективно оказался на «краю пропасти», в том числе не смог эффективно реагировать на проблемы, связанные с безопасностью. Наряду с экономикой, структура показала слабость и перед новыми вызовами, подброшенными культурной идентичностью и внешней политикой. Несомненно, здесь сыграло важную роль и социальное обеспечение граждан стран-членов ЕС и проблема миграции (см.: Николай Кавешников. Европейский союз после Brexit: трансформация политико-институциональной системы / РСМД, 30 июня 2016 г.).
При этом есть серьезная необходимость подчеркнуть еще один момент, тесно связанный с политико-культурной идентичностью. Мы имеем в виду различия в общественном мнении стран, входящих в ЕС. В связи с этим западные социологи отмечают, что существуют различия в отношении к вопросу интеграции Европы элиты и других слоев населения. Элита более воспринимает понятие «мирового гражданства». Большая часть населения же отдает предпочтение национальной идентичности и в этом плане воспринимает интеграцию скорее в качестве источника риска. В научном аспекте это представляется противоречием, потому что западное политическое мышление идейно должно было служить росту тяготения людей к глобализации. Почему же европейцы сами должны возражать интеграции, предполагающей распространение европейских стандартов жизни по всему миру? Видимо, социально-психологические и политические аспекты проблемы еще предстоит исследовать.
На фоне этих мыслей естественно возникает вопрос. Какие другие страны ЕС могут взять «пример» с Великобритании? В СМИ было опубликовано в связи с этим мнением экспертов. Специалисты отмечают, что «глобальное политическое землетрясение» повлияет и на других членов организации, и процесс распада ЕС получит размах. Однако большинство аналитиков невысоко оценивают вероятность превращения этого процесса в устойчивый тренд.
Тому есть причины. В их числе в качестве основного фактора указывается на экономическую зависимость большинства государств-членов от общего бюджета. Великобритания – пятая экономика мира, ядерная держава с имперскими традициями. Ее действия не могут повторить такие страны, как Польша или Венгрия, ежегодно получающие дотации от Брюсселя. А такие крупные государства ЕС, как Германия и Франция, никогда не согласятся на распад ЕС, так как посредством этой организации они могут оказывать влияние на все страны континента.
Судьба интеграции: продолжение или поворот вспять?
Но здесь есть один важный момент. Вопрос связан с судьбой процесса политической интеграции Запада в целом. С одной стороны, объединение есть объективная логика глобализации. С другой стороны, «Brexit» показал, что этому процессу должен быть поставлен определенный предел. Теперь Европа мечется между двумя этими тенденциями. Решение ряда вопросов возлагается на самих национальных государств. К примеру, это наглядно проявилось в миграционном кризисе.
Тем самым ЕС в настоящее время оказался фактически между двумя большими трендами. Один из них требует углубления интеграции, а другой выражает необходимость определения ее фактических границ. Сценарий дальнейшей структурно-функциональной трансформации организации строится на этом.
В этом контексте вызывают интерес некоторые подходы в связи со стратегией ЕС. По мнению верховного представителя ЕС по внешним связям и политике безопасности Федерики Могерини, Евросоюзу «необходима стратегия, сочетающая единство взгляда и единство действий» (см.: Federica Mogherini. A Strategy to Unite and Safeguard Europe / «Project Syndicate», 11 июля 2016 г.). Согласно этой стратегии, ЕС будет уделять больше внимания повышению оборонного потенциала, борьбе с террором, осуществит новые программы по открытию рабочих мест, проведению социальной интеграции, обеспечению прав человека. Тем самым в сферу интересов войдет укрепление мира, а также устойчивость государств, входящих в ЕС, и расположенных за его пределами. С этой целью будет широко применяться «мягкая сила». Будут углублены трансатлантические связи (см.: предыдущий источник).
Разумеется, вполне было ожидаемо, что официальный представитель ЕС попытается представить оптимистический стратегический взгляд. Трансформация организации по данному сценарию может укрепить место и роль ЕС в глобальной политике, поистине сделать его одним из мировых лидеров.
Профессор Колумбийского Университета Джозеф Стиглиц выдвигает другой сценарий. Он считает, что возможные последствия «Brexit» предстоит еще долго анализировать, так как Запад должен изучить все возможные сценарии обновления (см.: Joseph E. Stiglitz. From Brexit to the Future / «Project Syndicate», 6 июля 2016 г.). Он формулирует главный вопрос следующим образом: «Политика на обоих берегах Ла-Манша должна сейчас заняться поиском ответа на вопрос, как в демократических странах политический истеблишмент мог столь мало делать для решения проблем столь большого числа граждан» (см.: предыдущий источник).
Продолжая свои рассуждения, профессор отмечает, что, прежде чем думать о большой интеграции, Брюсселю правильнее было бы признать в качестве своего главного приоритета повышение уровня жизни граждан в отдельных странах. Иными словами, согласно главному тезису ученого, «продолжение политики в духе неолиберальной идеологии не поможет» (см.: предыдущий источник).
Здесь фактически речь идет о необходимости обновления западного политико-идеологического концепта. Если быть конкретнее, то до структурно-функциональной трансформации ЕС необходимо ее политико-идеологическое обновление. В этом плане необходимо рассмотреть альтернативы и выбрать из них наилучший. Но исследователь не показывает, что это за сценарий и каковы критерии «наилучшего» (см.: предыдущий источник). Видимо, оставляя открытым вопрос, он преследует определенные цели.
Наряду с этим некоторые специалисты однозначно оценивают «Brexit» как «крах Союза». Например, доктор исторических наук Александр Лукин пишет, что «Brexit» – следствие естественного стремления населения Европы и США освободиться от оков официальной идеологии, мало соответствующей реальности (см.: Александр Лукин. Крах союза: Что общего у Brexit и распада СССР / «Россия в глобальной политике», 3 июля 2016 г.). В этой связи ученый сравнивает судьбы ЕС и СССР и находит много общего. Иными словами, по его мнению, крах ЕС – необратимый процесс (см.: предыдущий источник).
В указанном контексте не следует также забывать и об одной внутренней тенденции в ЕС, к которой специалисты проявляют большой интерес. В настоящее время в самом Евросоюзе идет раскол по линии уровня развития стран и их роли в организации. Эксперты называют это условно как «Европа Евросоюза» и «Европа провинции» (см.: Бабынина Л.О. Гибкая интеграция в Европейском союзе: теория и практика применения. М.: УРСС, 2012; Кавешников Н.Ю. "Гибкая интеграция" в Европейском союзе / «Международные процессы», 2011. Т. 9. № 2(26). C. 58-69).
Между этими группами есть различия по уровню интеграции. Страны, не входящие в шенген и еврозону, несколько медленными темпами интегрируются в организацию. Самой сильной среди них была Великобритания. Уход Лондона из их рядов ухудшил положение аутсайдеров. Они отстают от наиболее тесно интегрированного и развитого среза. Если одна половина этих стран имеет относительно слаборазвитую экономику, то в другой половине малоэффективна политическая система. По прогнозам, эти различия могут после «Brexit» углубиться (см.: Владислав Гулевич. Восточная Европа: политическая тряска после Brexit / «Международная жизнь», 29 июня 2016 г.).
Эксперты не связывают вопрос только лишь с фактором «Brexit». Они обращают внимание на противоречия, годами существовавшие внутри организации, и новые негативные тенденции последних лет. Если быть конкретнее, то специалисты подчеркивают, что ЕС несет в себе трудности, «имеющие своим источником природу реальных проблем». Поэтому на Западе давно проводятся анализы в связи с необходимостью проведения системных реформ в Евросоюзе (см.: Анатолий Гальчинский. Европейское сообщество: конец и новое начало / «ZN,UA», 2 июля 2016 г.).
В качестве примера можно привести мысль Генри Киссинджера, сказанную им в прошлом году в интервью немецкой газете «Handelsblatt». Великий дипломат тогда говорил: «Мир становится другим. Разумеется, Европа тоже должна стать другой. Осознавая это, она стремится к новой форме союза, но это стремление пока не может дать политического выражения. Европа не смогла разработать долгосрочную стратегию своего развития» (см.: предыдущий источник).
Такие мысли сформировались не на пустом месте. Внутренние противоречия в ЕС еще более углубились. Вдобавок к указанным выше моментам стали проявляться и такие факторы, как радикальный национализм, исламофобия, нетерпимость к другим культурам, политический сепаратизм. На фоне финансово-экономического кризиса все это оказывает еще более разрушительное воздействие. Именно поэтому, учитывая эти особенности, специалисты подчеркивают необходимость осуществления Евросоюзом системного обновления.
Системное обновление: между различными тенденциями
Примечательно, что пока Брюссель не готов к принятию решения по фундаментальным вопросам системных преобразований. Их рассмотрение отложено. Выходит, что у руководства ЕС нет четких представлений о направлениях трансформации. Здесь возможны два сценария: курс, ведущий к еще более глубокой интеграции (создание супергосударства), и курс, подразумевающий максимальную либерализацию функциональных структур и интеграционных связей ЕС (децентрализация организации).
Если Евросоюз пока не в состоянии определиться с путями решения принципиальных внутренних проблем, указанных выше, то в связи с его будущим могут даваться пессимистичные прогнозы. По сути, эксперты, оценивая «Brexit» как «продукт популистской политики» европейских лидеров, указывают на то, что Брюссель продемонстрировал слабость в устранении трудностей внутри организации (см.: Fatma Yılmaz Elmas. "Brexit": Popülist Siyasetin Cameron ve AB’ye Faturası / USAK, 24 июня 2016 г.), поскольку известно, что в реальности «Brexit» был подброшен Дэвидом Кэмероном с целью создания Европы, «наиболее соответствующей современным условиям», как пути выхода из кризиса (см.: предыдущий источник). Противоположный эффект является показателем того, что лидеры ЕС не могут адекватно оценить реальную ситуацию в организации. Они не имеют четких представлений о настроениях в обществе. В этой связи специалисты пришли к выводу, что западная социология также переживает кризис. В любом случае оценка итогов «Brexit» как неожиданных подтверждает правильность приведенной выше мысли.
Вместе с тем отмечается, что другого пути, кроме как системное обновление, у ЕС также нет. Это значит, что, несмотря на то, что все предпринятые до сих пор старания привели не к системному обновлению, а к «Brexit», попытки будут продолжены. Если итог вновь будет негативным, то судьба организации поистине будет под серьезной угрозой. Ряд экспертов придают этому моменту в плане будущего организации первостепенное значение.
Например, турецкий аналитик М.Кутлай объясняет основную причину кризиса, переживаемого Евросоюзом, не внешними воздействиями, а нераспутанностью «комка противоречий», накопившихся внутри организации за долгие годы (см.: Mustafa Kutlay. "Brexit" Tartışmaları: AB Projesi Ulusal Egemenliğe Karşı / USAK, 10 июня 2016 г.). Сюда входит комплекс проблем, накопившихся в социальной, политической, экономической и культурной сферах.
Следовательно, перед Евросоюзом стоят конкретные задачи – либо допустить углубление деградации вследствие противоречий, либо в соответствии с требованиями времени подняться на новый организационный, структурный и функциональный уровень на основе системных реформ. Кроме того, ни в коем случае нельзя исключить влияние на ситуацию в ЕС и глобальных геополитических процессов. В этом плане западные аналитики еще несколько месяцев назад прогнозировали возможность реализации различных сценариев в Европе после «Brexit». Условно эксперты делят их на три группы (см.: Tara Palmeri. How Europe will break on Brexit / «Politico», 22 июня 2016 г.).
Это, во-первых, упрочение позиций внутри ЕС евроскептиков, во-вторых, это – рост экономических потерь, в-третьих, это – уход важного участника (Великобритании) из переговоров с Америкой по поводу создания свободной экономической зоны.
В этом ряду эксперт подчеркивает возможность роста пессимистичных настроений по поводу будущего европейской интеграции. Упоминаются при этом Германия, Франция, Люксембург, Голландия, Австрия, Финляндия, Дания, Италия (см.: предыдущий источник). В некоторых странах же возрастут экономические трудности, а кое-кто потеряет в лице Великобритании важного союзника.
Отмеченные моменты показывают, что общего мнения по поводу судьбы Европы после «Brexit» нет. Специалисты говорят о возможности реализации различных сценариев. Однако в целом можно остановиться на трех общих сценариях. Наиболее вероятно, что ЕС пойдет на серьезные системные преобразования. Другой сценарий – это усиление центробежных тенденций в ЕС. Наконец, не исключено, что экономические последствия «Brexit» еще более ухудшат положение многих стран ЕС.
На фоне сказанного может появиться еще одна тенденция в связи с глобальной политикой, которую можно назвать четвертым сценарием. Он предполагает рост неопределенности в вопросе безопасности ЕС. Если организация примет новую военную доктрину и нарастит свою оборонную мощь, она сумеет получить гарантии и в вопросе безопасности. В противном случае суперсилы, и прежде всего США и Россия, могут воспользоваться сложившейся ситуацией в своих интересах. Очевидно, что для Европы «Brexit» может быть и обострением противоречий, и началом нового пути. Главное в том, что Запад колеблется в вопросе выбора конкретного курса. В этом смысле «Brexit» есть и перепутье, и подтверждение политико-духовного кризиса».
Камал Адыгезалов
