Newtimes.az о многополярном или многостороннем миропорядке: человечество перед выбором
Эксперты и политики уже долгое время обсуждают будущее глобального миропорядка.
Выдвигаются интересные суждения. В 70-80-х годах прошлого века на Западе начали говорить о модели «многополярного мира». А в России во время своего визита в Индию в 1996 году Евгений Примаков предложил создать новую модель мира с центром Россия-Индия-Китай. Это считается конкретным шагом в сторону многополярной модели мира. Однако с тех пор модель многополярного мира не строится. На деле человечество все еще мечется в противоречиях однополярного мира. Лидеры также иногда признают это. В чем причина? Почему крупные государства и международные организации не могут найти выход? Считаем, что существует необходимость в теоретико-геополитическом анализе ряда аспектов этой проблемы.
Трансформация модели миропорядка: необходимость и трудности
Сегодня многие аналитики исследуют вопросы формирования многополярного мирового порядка. Выдвигаются интересные идеи, даются предложения. Но ни одно из этих предложений не реализуется. Над вопросом задумываются и политические лидеры. В середине 90-х годов прошлого века даже были предложены конкретные механизмы перехода к многополярной модели мира. Например, Евгений Примаков выдвинул модель «Россия-Индия-Китай» ("РИК"), назвав ее основанием нового глобального порядка, способного стать альтернативой однополярного мира (см.: Примаков Е.М. Международные отношения накануне XXI века: проблемы, перспективы / Международная жизнь. 1996, №10, c.3-13).
Западные аналитики же утверждают, что основы многополярного мира уходят корнями в 70-80-е годы прошлого века (см.: Райс К. Полюс свободы и справедливости. Многополярность как теория соперничества / Россия в глобальной политике. 2003, №3). Следует также подчеркнуть, что однозначного отношения к этой модели нет. У нее есть как сторонники, так и противники. Например, бывший госсекретарь США Кондолиза Райс критиковала многополярную модель мира как одностороннюю и предоставлявшую определенным силам привилегии идею. Она писала: «Идея многополярности, о которой многие говорят с восхищением, не способна быть объединяющей силой. Многополярность – это теория соперничества, теория конкурирующих интересов и ценностей. Такая идеология угрожает увести нас далеко от решения великих задач, стоящих перед человечеством» (см.: предыдущий источник).
Но дело в том, что идея многополярности была создана из необходимости решения большого числа проблем, возникших в результате перехода мира к однополярной модели. Казалось, что это было предназначено для коллективного спасения человечества от серьезных опасностей, с которыми оно столкнулось, и капризов стран, считающихся мировыми лидерами. Однако при углублении в проблему становится очевидно, что в реальности главная цель заключается в том, чтобы заменить одну опасность и несправедливый подход другим.
Быть может, именно по этой причине китайское руководство выдвинуло иную модель, которую называют «doszihua» и которая основана на теоретическом наследии Мао Цзэдуна. Согласно этой модели, формируется «гибридная» структура мировой политики, что включает в себя как прежний, так и будущий миропорядок (см.: Suisheng Zhao. «Beijing’s Perceptions of the International System and Foreign Policy Adjustment after the Tiananmen Incident» / Suisheng Zhao (ed.), Chinese Foreign Policy. Pragmatism and Strategic Behavior. New York: East Gate Book, 2004, p.142).
Несмотря на это, политические лидеры настаивают на отказе от однополярной модели мира. В октябре 2016 года Владимир Путин подчеркивал: «Я бы очень хотел, чтобы мир стал многополярным и учитывалось мнение всех участников мирового сообщества» (см.: Заседание Международного дискуссионного клуба «Валдай» / Kremlin.ru, 27 октября 2016 г.). А за несколько месяцев до этого он признал, что США – супердержава, и Россия признает это (см.: Пленарное заседание Петербургского международного экономического форума / Kremlin.ru, 17 июнь 2016 года). Значит, политики не пошли дальше желания многополярного мира и реально остаются в плену однополярной модели мира.
Очевидно, что в этих подходах есть одно противоречие: с одной стороны, однополярная модель мира не принимается, но, с другой, – подчеркивается и опасность многополярной модели. В многополярной модели ограниченное число государств обладает гегемонией, а интересы малых государств игнорируются. Сильные государства даже могут активно использовать небольшие государства в своих интересах (см.: Кортунов А.В. Почему мир не становится многополярным / Россия в глобальной политике, 26 июня 2018 г.).
Ключевые механизмы: к справедливому, объективному миру без двойных стандартов
Мы не можем останавливаться на всех аспектах этой геополитической проблемы. Здесь мы хотели бы подчеркнуть лишь ряд факторов. В их свете можно рассмотреть и некоторые моменты, имеющие определенное значение для обретших независимость стран Южного Кавказа.
Говоря о трудностях перехода к многополярной модели мира, специалисты почему-то забывают о справедливом урегулировании региональных конфликтов. Из приведенных выше сравнений также становится очевидным, что и многополярная модель мира не гарантирует справедливого урегулирования конфликтов в рамках международного права, потому что, если ограниченное число сильных государств будет ведущим срезом этой модели, то они будут походить к конкретному конфликту в своих интересах.
Практика показывает, что на главную роль в многополярной модели мира претендуют США, страны ЕС, Россия, Китай, Индия и Бразилия. Три из них – США, Россия и Франция – сопредседатели специальной группы, созданной для урегулирования нагорно-карабахского конфликта. В этом контексте его можно назвать малой моделью многополярности. Пока на сегодняшний день эта модель не дала конкретных результатов. Обещания и слова есть, принципы определены, но нет реального шага. Международные организации приняли резолюции о безоговорочном выходе вооруженных сил Армении из оккупированных территорий Азербайджана. Но Ереван их не исполняет, а государства-сопредседатели, ООН не требуют исполнения резолюций.
Таким образом, многополярная модель не работает, в частности, в урегулировании армяно-азербайджанского нагорно-карабахского конфликта. Но это не означает, что к другим конфликтам существует сходное отношение. Практика показывает, что документы, принятые по вопросам, представляющим интерес для любого из крупных государств, немедленно реализуются. Например, документы, принятые в связи с Афганистаном, Сомали, Ираком, Сирией и другими, были осуществлены без промедления. Это указывает на то, что сильные государства, которые могут стать ведущими в многополярной модели мира, не полностью соблюдают интересы других. Здесь проявляется дискриминация.
Каким может быть выход? Специалисты считают наиболее приемлемым использование вместо термина «многополярный» термина «многосторонний». Здесь есть логика. Многосторонность изначально не дает привилегий кому-либо. В этой модели имеется платформа действий для всех участников. «Многополярность предполагает создание нового миропорядка на основе силы, а многосторонность – на основе интересов» (см. предыдущий источник).
В многополярном мире существуют взаимобалансирующие блоки, а в многосторонности должны быть «взаимодополняющие режимы». Если многополярный мир развивается посредством периодических коррекций баланса сил, то многосторонний – путем накопления элементов взаимозависимости и выхода на новые уровни интеграции» (см. предыдущий источник).
Как видно, многосторонняя модель мира более либеральна и демократична. У нее больше возможностей для развития. Но все же главная проблема заключается в другом, потому что и в многосторонней модели более сильные способны притеснять более слабых. И здесь допускается иерархия в вопросах права. Следовательно, ключевой вопрос заключается в разработке справедливых и эффективных механизмов регулирования отношений, основанных на международном праве. Таких механизмов, которые не допускают двойных стандартов, предполагают одинаково объективный подход в рамках норм права ко всем членам международной системы. Существующие конфликты также должны быть урегулированы раз и навсегда на основе этих принципов.
Главная проблема в том, готов ли мир к этому? Существует ли сверхдержава, которая не на словах, а на деле, на практике способна быть либеральной, демократической, справедливой и объективной? Можно ли привести какой-либо пример?
Newtimes.az
