Может ли Азербайджан восстановить численность многих исчезнувших видов животных?

Интервью с директором Бакинского офиса Всемирного фонда дикой природы (WWF) Эльшадом Аскеровым.

— Эльшад муаллим, FLEG II — это лишь один из проектов WWF в Азербайджане, который успешно реализован и, следует надеяться, получит продолжение. Но ведь были и другие, возможно, меньшие по объемам, но уж никак не по значимости, программы. С чего все началось?

— WWF на Кавказе появился во второй половине девяностых годов. Вначале молодые ученые-энтузиасты Грузии создали в этой соседней стране офис организации, который впоследствии стал исполнять роль единого Центра на всем Кавказе.

Проекты WWF в Азербайджане реализовываются с 2002 года, но в 2006 году, когда уже назрела необходимость, в Министерстве юстиции прошел регистрацию и наш местный офис. Дело в том, что до этого наши проекты были, если можно так выразиться, полевыми. Но все изменилось, как только мы приступили к программе по сохранению популяции леопардов. Первым делом мы пытались найти следы их жизнедеятельности и понять, остались ли они вообще в Азербайджане. Нашли их сначала в Талыше, затем в Нахчыване, а позднее и в сухих ландшафтах вокруг Мингячевирского водохранилища. Какое-то время там держался один самец, попадал в наши фотоловушки, а потом исчез и он. Однако это потенциальное место проживания леопардов, и они там еще могут появиться.

Затем мы стали помогать администрации и работникам охраняемых территорий, где могли проживать леопарды, и усилили режим охраны и патрулирования. В девяностые в Азербайджане хоть и наблюдались ощутимые социально-экономические сдвиги, но годы все равно были трудными, и наши заповедники не обладали должной инфраструктурой и материальным обеспечением. Еще с советских времен территория Гирканского заповедника достигала всего трех тысяч гектаров. Это уникальные леса, сохранившиеся с третичного периода, то есть со времен, предществующих последнему ледниковому периоду. Все леса Европы покрылись льдом и исчезли, а Талышские леса сумели сохранить древнюю фауну и флору. Однако там действовал заповедник площадью всего 3 тысячи гектаров. Благодаря совместным усилиям Министерство экологии и природных ресурсов увеличило его площадь на 18 тысяч гектаров, и теперь территория заповедника достигает более чем 40 тысяч гектаров. При этом для проживания одной семьи леопардов требуется не меньше 10—15 тысяч гектаров. Правда, если кормов достаточно, то ареал может быть и меньше.

Результаты этой работы не заставили себя долго ждать. Если раньше в течение недели удавалось найти следы лишь одного леопарда, то теперь при первом же походе в лес удается видеть гораздо больше доказательств проживания этих животных.

К тому же мы научились распознавать их следы. Сейчас в Талыше и Нахчыване установлены фотоловушки, которые фиксируют животных. В Нахчыване перед фотоловушками часто проходят семь леопардов, и среди них два родившихся в прошлом году малыша, которых мы долго ждали. Объясню почему... На Большом Кавказе леопарды встречаются в разных местах, но в большинстве случаев — это самцы, которые проходят как бы транзитом. Они не останавливаются на этих территориях, чтоб создать очаг проживания. Но фотоловушки свидетельствуют о том, что теперь животные обосновываются. Таким образом, помимо Нахчывана, и в Талыше наши ловушки регулярно фиксируют 3—4 леопардов. В прошлом году осенью одного из них там убили. Виновные в этом преступлении были арестованы и понесли наказание.

— Можно ли сказать, что немалые ресурсы и затраты еще больших сил по охране и возобновлению популяции леопардов необходимы из-за того, что эти животные находятся на вершине пищевой цепочки?

— Да, конечно. Крупных хищников всегда бывает мало, и того, чем они питаются, всегда должно быть больше. Возникает некая пирамида. Охраняя леопарда, мы охраняем всю пирамиду, звенья цепи и место обитания.

— А кормовая база достаточна? Позволяет ли она проживать там большему числу леопардов?

— В Талыше ее недостаточно. В самом Национальном парке там около 20—30 небольших населенных пунктов. В сталинские времена людей оттуда выселяли, но примерно в 70-е годы прошлого столетия они стали возвращаться и живут теперь в маленьких населенных пунктах по два—три дома. Причем эти селения разбросаны по территории всего парка, что препятствует росту числа животных, на которых леопарды охотятся — кабанов и косуль.

Олени в этих местах исчезли еще в 1922 году. Правда, туда потом переселили уссурийских пятнистых оленей, но те не выжили. Так что самая благоприятная ситуация с леопардами наблюдается в Нахчыване, где с 2003 года полностью запрещена охота. Любой человек с оружием там считается потенциальным охотником, против которого сразу будет возбуждено уголовное дело. В результате там расплодились безоаровые козлы и муфлоны, а леопарды чаще переходят на нашу территорию из Ирана.

— Однако леопарды — это всего лишь один из проектов WWF…

—  Совершенно верно. Был также проект по восстановлению популяции оленей. Самым интересным для меня стал проект восстановления джейранов в их историческом ареале обитания. В начале прошлого века огромные стада этих животных паслись в предгорьях Малого Кавказа и на всей центральной равнине вплоть до Тбилиси. Есть научные подтверждения того, что их численность достигала 50—60 тысяч голов.

Затем появился моторный транспорт, охота на них стала вестись с автомобилей, и численность популяции упала до 200 животных. В 1960 году их как-то посчитали с воздушного транспорта. С тех пор и начался процесс восстановления их численности в Бяндяванском заказнике. В 1969 году был создан Ширванский государственный заповедник, который затем стал Национальным парком площадью в 65 тысяч гектаров. Огромная территория, на которой поголовье джейранов несколько восстановилось, и теперь для этого места их вполне достаточно.

Можно даже сказать, что для данной местности территория перенасыщена джейранами. Там их оставалось всего 66 особей, и нынешние тысячи животных — потомки тех самых выживших. То есть эти джейраны фактически генетические клоны друг друга. У них очень низка устойчивость к внешним неблагоприятным факторам.

Есть также шанс вернуть джейранов в исторические места обитания, то есть Аранский район, чем мы и занимаемся. Выпускаем также джейранов на границе с Грузией, где вообще не осталось ни одного. Наблюдаем хорошее восстановление популяции и там.

— А можно усилить генетический фонд наших джейранов, и если да, то как?

— Небольшая группа животных численностью в 400 особей осталась возле города Мингячевир. Они генетически отличаются от ширванских. Можно переселить несколько особей из одной территории в другую, чтобы в будущем не возникало проблем на генном уровне. Программа восстановления популяции джейранов в Азербайджане была инициирована Министерством экологии и природных ресурсов, и первый выпуск состоялся в 2010 году. На церемонии открытия проекта присутствовал Президент Азербайджана
Ильхам Алиев и лично принял участие в выпуске джейранов в природу. Спустя пару лет азербайджанское представительство WWF получило соответствующее финансирование проекта, и с тех пор он получил новый импульс. И как раз в это же время в 2011 году была создана организация IDEA по инициативе Лейлы Алиевой, которая сразу же поддержала программу по восстановлению исторического ареала джейрана.

Благодаря совместным усилиям и немецкой поддержке мы расширили наш фронт деятельности и выпустили около 200 джейранов в Джейранчеле, Боздаге, Аджинауре, Мильской степи, Гобустане. В этих местах сейчас встречаются группы из 40—50 голов. Конечно, бывает и естественная смертность. На новых местах обитания джейраны встречаются с хищниками, заражаются чем-то от скота. Но ежегодно появляется молодняк, и он дает основание полагать, что мы восстановим популяцию этих красивых животных.

— А как решать проблемы, могущие возникнуть с местным населением? Джейранам не запретишь пастись на полях фермеров.

— Совершенно верно, но есть прекрасный европейский опыт, позволяющий видеть косуль, оленей и других животных на фермерских полях. За это фермерам выдается компенсация от государства. Плюс предусмотрены большие штрафы в размере, скажем, 20 тысяч евро за незаконное убийство косули. И, наконец, благодаря грамотной политике сохранения и размножения диких животных на них возможна охота, что тоже приносит государству немалые денежные средства. В одной только Германии ежегодно на лицензионной основе отстреливают полтора миллиона косуль, полмиллиона кабанов, 150 тысяч оленей.

— То есть если правильно подойти к вопросу увеличения численности наших джейранов, то можно способствовать развитию в Азербайджане туризма?

— Безусловно. Главное — наладить хороший менеджмент в туристической и  охотничьей сферах. У нас косули и олени занесены в Красную книгу, а в Европе эти животные помогают формировать продовольственную программу. Так что для нас сейчас главное восстановить численность этих животных.

— Любая программа по разведению исчезающих видов животных упирается в человеческий фактор. Насколько велики штрафы, скажем, за убийство леопарда? И можно ли считать штрафы действенным методом борьбы?

— В начале 2000-х штрафы были действительно небольшими и равнялись, к примеру, стоимости одной козы или овцы. Однако когда в 2004 году был убит в Талыше леопард, Министерство экологии и природных ресурсов Азербайджана подняло вопрос перед Кабинетом Министров Азербайджана, и штраф был увеличен в разы. Сейчас за этот поступок наказание подразумевает выплату штрафа в размере 3 тысяч удельных единиц, то есть 3300 манатов. Причем речь идет об убийстве животного на территории, которая не считается охраняемой. Если же убийство произошло в национальном парке или заповеднике, то сумма возрастает в 3 раза. Плюс предусмотрена уголовная ответственность за ношение оружия на охраняемой территории. Так что те два парня, которые убили в прошлом году леопарда в Талыше, — помните ту историю? — не просто заплатили штраф в размере 10 тысяч манатов, но и были приговорены к заключению сроком на два года.

Так что превентивные меры все же предусмотрены. Однако, на мой взгляд, их можно и ужесточить. Скажем, егеря наткнулись в лесу на человека, занимающегося незаконной охотой. У них нет права задерживать и штрафовать нарушителя, они могут только составить протокол, отнять оружие и передать дело в суд. Часто браконьеры приносят какие-то документы — свидетельства, что у них очень низкая зарплата, и продлевают на несколько лет выплату штрафов.

— В ряде стран применяются иные методы предотвращения истребления диких животных. Развитие туризма, рост продаж сувениров с их изображением и, в результате, приток в регион денег стимулируют местных жителей выступать в роли защитников фауны. Ведь тогда любая символика с исчезающими видами животных превращается в источник доходов. Можно в Азербайджане применить такую практику?

— В Азербайджане государство и непосредственно возглавляемое Лейлой Алиевой Общественное объединение IDEA очень серьезно занимаются защитой этих животных и просветительской работой. Объединение даже выбрало леопарда в качестве своего символа.

Пятилетней план консервации леопарда, документ предусматривает комплекс мероприятий по охране этого животного, четко обозначил территории его проживания, меры, призванные защитить его. Первый пятилетний план уже завершился и идет разработка следующего аналогичного документа. Так что государство всерьез взялось за это дело. Что касается нашей организации, то мы, естественно, тоже предлагаем проекты в этой области с учетом зарубежного опыта.

В Туркменистане действовала программа WWF по компенсации стоимости домашнего скота, убитого леопардом. Но в Талыше другая система. Домашних животных выпускают в лес, в котором даже зимой не бывает снега. Порой там годами проживают быки, которых не приводят обратно в село, и об их смерти узнают спустя месяцы. Мы попытались применить эту практику, но сразу нашлись люди, требующие плату за любого, даже умершего естественным образом животного. К сожалению, у нас не было людских ресурсов, чтобы каждый раз провести соответствующие исследования и определить, действительно ли животное было убито леопардом. Нам пришлось закрыть эту программу.

— Какое полностью вымершее животное сегодня можно начать возвращать в Азербайджан?

— Некогда на территории нашей страны водились сайгаки. На нашем севере во время очередной регрессии Каспия открылись безлесные участки, и они переходили в Закавказье из Предкавказья. В Азербайджане сайгаки жили долгие тысячелетия до тех пор, пока их не вытеснили джейраны. Вот их и можно вернуть. Затем у нас обитали азиатские гепарды, небольшая популяция которых осталась в Иране. Их можно вернуть в Ширванский национальный парк, и создать там такую же экосистему, как в Танзании. Это небольшие кошки и не стоит бояться, что они станут нападать на людей. Они прекрасно адаптируются у нас.

— Если не ошибаюсь, в Азербайджане обитали также дикие туры.

— Дикие быки в мире вымерли. В Европе селекционными методами из отдельных примитивных пород домашнего крупного рогатого скота как бы получили некое подобие дикого тура. Их выпускают в дикую природу, которой в Европе, собственно говоря, и нет. Там же все леса были вырублены, а затем восстановлены. То есть леса там вторичные. Если мы получим у европейцев этих туров и выпустим в наши леса, то они легко скрестятся здесь с домашними животными, которых люди продолжают отпускать пастись в лесные участки. В результате мы опять потеряем этих туров.

Но у нас есть проект по зубрам. В Европе в зоопарках осталось всего 7 голов полностью вымерших в природе европейских зубров в начале ХХ века, численность которых пытаются воссоздать. Сегодня их размножают в Беларуси и в лесах Восточной Европы. Есть два места, куда их можно выпустить в Азербайджане.

Во-первых, это леса в Загатальском районе, которые считаются идеальными для зубров. Там хорошая охрана, база питания и малоснежные южные склоны.  Мы хотим вернуть зубров и в Исмаиллинский район, где склоны гор тоже не очень крутые. Зубров можно оснастить ошейниками. Так мы поступили с джейранами, передвижение которых я отслеживаю с рабочего компьютера. Точно так же можно следить и за зубрами. Эта система слежки помогает также определить, было ли животное убито.

Есть и другие проекты. Можно было бы вернуть в Азербайджан и кулана. Его изображения встречаются на наскальных рисунках в Гобустане. Сегодня их популяции еще остались в Туркменистане и Иране. То же самое и с лошадью Пржевальского, близкий родственник которого также жил в Азербайджане. Но не знаю, надо ли это делать?

Европейцы создали у себя места, где мирно проживают разные животные, и это приносит неплохие доходы от туризма. Так что если подумать, то проектов для реализации много. Главное желание и воля, — качества, которыми наше правительство обладает в полной мере. Вот почему я уверен, что со временем Азербайджан восстановит численность многих исчезнувших некогда видов животных.

Рауф НАСИРОВ