Владимир Евсеев: «Больше опасений срыва иранского соглашения в Вашингтоне, чем в Тегеране»
Иран на пороге выхода из более, чем 10-летней изоляции: 14 июля после двухнедельных переговоров все же удалось достичь соглашения по иранской ядерной программе.
100-страничный документ направлен на обеспечение мирного характера ядерной программы Ирана в обмен на постепенную отмену санкций.
По соглашению, значительно сокращается число центрифуг в Иране, в течение 15 лет Иран не вправе строить новые предприятия по обогащению урана, запасы низкообогащенного урана в течение этого периода не должны превышать 300 кг. Инспекторы ООН получат доступ ко всем подозрительным иранским объектам, в том числе военным.
Для вступления в силу соглашению предстоит получить одобрение в Сенате США и иранском Меджлисе, а также в совете Безопасности ООН.
О том, насколько удачным получился согласованный документ и какие сложности есть на пути его реализации – в интервью с заведующим отдела Кавказа Института стран СНГ (Москва) Владимиром Евсеевым.
К достигнутому соглашению известный российский ирановед относится скептически, считая, что этот документ не предоставляет возможности окончательно разрешить иранский ядерный вопрос, а лишь позволяет на время его смягчить или же заморозить на 10 – 15 лет. После кризис может вновь возникнуть, но уже в более острой форме, считает он.
- На ваш взгляд, насколько хорош достигнутый Ираном и «шестеркой» документ? Или все же была возможность добиться лучшего соглашения?
- Удалось добиться значительного прогресса. Но я никогда не назову это событие историческим, потому что мы находимся в начале долгого пути, а конец его неясен. Меня очень беспокоит позиция американской стороны. Барак Обама обязан представить документ Конгрессу, который сейчас находится на каникулах.
Потому документ будет рассмотрен Конгрессом лишь к сентябрю, а в сентябре в США начнется избирательная кампания, и президент Обама будет под огнем критики со всех сторон. Я боюсь, что в итоге именно Соединенные Штаты окажутся тем слабым звеном, из-за которого соглашение так и не вступит в силу.
Второй аспект в том, что США своеобразно понимают снятие санкций. Фактически санкции в отношении Ирана будут снимать в течение 10 лет. Это очень большой срок. За это время в США успеет смениться как минимум один президент. А в этих условиях, особенно, учитывая, что нет юридической гарантии, что США будут выполнять условия этого документа, сомневаюсь, что он сохранится в нынешнем виде.
Проблема в том, что американцы не хотят снимать санкции. Самая большая проблема в отношении этого документа сейчас – Соединенные Штаты Америки, а именно внутриполитическая ситуация в США. В таких условиях нужно понимать, что именно американцы могут сорвать реализацию этого соглашения, над которым так много билась администрация Обамы.
- Есть такие опасения насчет Ирана?
- В отношении Ирана у меня меньше беспокойства, но оно тоже есть, потому что президента Ирана Хасана Рухани сейчас поддерживает только треть представителей Меджлиса. В следующем году предстоят парламентские выборы, и вполне возможно, что Рухани будут поддерживать еще меньше представителей Меджлиса. На него оказывают мощное давление не только представители Стражей Исламской революции (КСИР), но и консервативного крыла иранского общества.
Во всяком случае, Рухани находится под мощнейшим давлением. Он может его выстоять только в том случае, если будет пользоваться неформальной поддержкой духовного лидера Али Хаменеи. Но сегодня неясно, будет ли она иметь место.
Во всяком случае, если США попробуют как-то изменить этот документ, я не уверен, что в иранском парламенте на это согласятся. Таким образом, есть проблема с обеих сторон, но более серьезная она в США, а не в Иране.
- Считаете ли вы, что соглашение получилось взаимовыгодным? Или же одной из сторон удалось выбить для себя больше преференций?
- Документ получился ожидаемым. Он предполагает некоторые уступки с обеих сторон. Например, США на целых два года уменьшили ограничения по программе обогащения урана в Иране. Но это больше символическая, нежели реальная уступка. Важнее то, что международные санкции будут действовать еще 8 - 10 лет. Если исходить из этого, то я считаю, что выиграли США, так как на 10 лет замедлили развитие иранской ядерной программы.
Но с другой стороны, в выгоде оказались и иранцы, потому что они сохранили практически весь ракетно-ядерный потенциал. Иран будет иметь на своей территории уран в твердой (оксидной) форме, и он будет накапливаться. Он тоже может быть использован по-разному, а его на сегодня уже 6 тонн. За 4 года его наработают еще 7 – 8 тонн. Такое количество диоксида будет постоянно накапливаться, а это – по сути низко-обогащенный уран, который может быть конвертирован в гексафторид. По нему соглашение вообще не предусматривает никакого решения.
Меня как военного эксперта это смущает. Должен быть найден механизм того, как этот материал будет использован. Ведь центрифуги будут работать, будут нарабатывать гексафторид, он будет переводиться в твердую форму. Получается, что он будет постоянно накапливаться, и никуда не будет тратиться.
Конечно, Иран сегодня готов подождать в течение 10 – 15 лет, но через 15 лет мы будем иметь иной мир. В этом мире США уже, возможно, не будут монополистами, а Иран при этом будет иметь полный ракетно-ядерный потенциал.
- Достаточно ли хорошо прописан в соглашении международный контроль над ядерной программой Ирана?
- Остается очень много спорных мест. Неизвестно, как будет работать комиссия по надзору – по принципу консенсуса или по принципу большинства. Если по праву большинства, то эта структура будет однозначно выполнять то, что нужно США, так как большинство в ней представляют именно американские союзники. Не понимаю, как в таком случае можно будет обеспечить ее эффективность. Эта Комиссия может запросто принять решение о том, что Иран не соблюдает требований МАГАТЭ.
Меня также смущает, что снятие односторонних европейских санкций привязано к документу МАГАТЭ. Дело в том, что эта организация сегодня не является самостоятельной, будучи зависимой от Вашингтона. Получается, что когда США будет нужно, МАГАТЭ заявит, что Иран не выполняет оговоренных требований.
Важен также и тот момент, что переговорщики хотят закрыть иранское ядерное досье за полгода. Это маловероятно, учитывая количество вопросов, имеющихся к Ирану.
Полагаю, что процесс имплементации этого соглашения – это самое большое основание для срыва этого документа. Я не вижу скорого разрешения иранского ядерного вопроса, но как бы ни развивались эти события, смягчение антииранских санкций произойдет, и работать с Ираном в экономической сфере будет легче.
- Израиль выступил категорически против достигнутого соглашения и осудил его. Может ли позиция Израиля как-то сказаться на реализации соглашения?
- Думаю, что Израиль имеет возможность помешать реализации этого соглашения так же, как и Конгресс США, в том числе и посредством Конгресса. Я не думаю, что они могут его заблокировать, но помешать могут. При этом полагаю, что не стоило бы просто отвергать позицию Израиля. Там есть некие разумные основания, которые нужно хотя бы обсудить и ответить на аргументы израильской стороны.
Кроме этого, Израиль оказывает влияние не только на ситуацию в США сейчас, он будет оказывать влияние и на следующего президента США. И этот человек может оказаться более жестким, нежели Обама. Это тоже может повлечь срыв договоренностей. Тем более, что нет теоретических оснований для их реализации.
Поэтому я считаю, что роль Израиля нельзя отметать. Израиль имеет свою точку зрения, как имеет и свои рычаги влияния на органы исполнительной и законодательной власти Соединенных Штатов Америки. И даже если сейчас Израиль потерпит поражение, совершенно не факт, что это поражение не приведет к победе, когда придет новый хозяин в Белый Дом.
Елена Остапенко
